Муравейник Хеллстрома.[Херберт Ф. Муравейник Хеллс - Страница 27

К оглавлению

Женщина из его отряда глухо заворчала, и в голосе ее слышалась угроза. Другая воскликнула:

— Внешняя женщина для размножения! На бридинг! Что ты с ней делаешь?

— Изучаю, — ответил Салдо. — Она готова к оплодотворению.

Первая женщина обрела голос:

— Многие из этих диких готовы к оплодотворению.

Другая уверенно заявила:

— Она убила пятерых наших. У нее только одна дорога — в Котел.

— Туда она, вероятно, попадет после того, как мы кончим ее опрашивать, — сказал Салдо. Он говорил медленно, не пытаясь спрятать внезапное чувство печали. Допрос погубит эту Внешнюю женщину, сомневаться не приходится.

Это случалось с пленными мужчинами, и то же произойдет с женщиной. Такая жалость. Ее плоть будет пригодна только на то, чтобы пойти в Котел.

Он поднялся, опустил маску и сказал:

— Свяжите ее и отнесите в Муравейник. Не дайте ей сбежать. Двое отправляйтесь к ее домику и откатите его в Муравейник. Уничтожьте все следы. Не должно остаться ни одного следа пребывания этой женщины и ее напарника в окрестностях Муравейника. Проверю лично.

Приказания слетали с его губ так, как учил его Харви, но он испытывал какое-то отчаяние от необходимости отдавать такие приказы. Ответственность свалилась на него слишком неожиданно. Частично Салдо понимал, что Харви выбрал своим заместителем молодого работника исключительно в учебных целях. Обещающему молодому работнику необходим такой опыт. Но другая часть его сознания уверенно покоилась на фундаменте его компетентности. Салдо был специалистом по обеспечению безопасности Муравейника. Он верил в правильность выбираемых действий. Несмотря на свою молодость, он ощущал соответствие уровня своей подготовки сложности возникшей перед ним задачи, словно весь Муравейник действовал его руками. Харви пережил свое время и заплатил жизнью за совершенную ошибку. Это серьезная потеря для Муравейника. Нильс скоро узнает о его гибели и воспримет новость с сожалением, но сейчас — и Салдо хорошо это понимал — он должен рассчитывать только на себя. Он встал во главе операции.

— Те, кто свободен, — сказал Салдо, — проследите, чтобы были уничтожены все следы. Я не знаю, кто и на что из вас способен, как знал Харви, но вы это знаете. Разделитесь в соответствии с вашими способностями. Никто из вас не должен возвратиться в Муравейник, пока не будут уничтожены все следы. Я останусь и проверю, все ли сделано.

Салдо нагнулся, поднял фонарь, оставленный рядом с телом женщины, и, погасив, положил его в свой карман. Работники уже связали ее и были готовы к обратному пути. Салдо опечалило, что он никогда ее больше не увидит. Ему не хотелось присутствовать при допросе. Внезапная ярость, вызванная глупостью Внешних, поразила его. Такие дураки! Что бы с ней ни случилось, она это заслужила.

Салдо посмотрел на своих людей. Они деловито исполняли его приказания и казались довольными, но он ощущал скрытое чувство неопределенности. Они знали, как он молод и неопытен. Они слушались его по привычке. В действительности, они слушались Харви. Но Харви допустил фатальную ошибку. Салдо пообещал себе, что никогда он такой ошибки не допустит.

— Встаньте на корточки и прочешите все вокруг, — сказал он. — Две маски разбились, и осколки необходимо собрать. Все.

Сквозь высокую траву Салдо отправился туда, где двое из его группы готовили машину и домик на колесах к транспортировке в Муравейник. Она приехала этим путем. Как странно, что они, готовые к оплодотворению, свободно разгуливают по лесу вместо того, чтобы заняться поисками лучшего партнера для спаривания. По правде говоря, они совсем не были похожи на Праматерь. Они просто дикие, готовые к оплодотворению женщины. Когда-нибудь, возможно, когда появится много ульев, таких диких женщин будут захватывать и спаривать оптимально-принудительно или их будут стерилизовать и направлять на полезные работы.

Некоторые из потревоженных животных вернулись, привлеченные, без сомнения, любопытством. Они сбились в кучу на поляне ниже того места, где работала группа, и наблюдали за ее действиями. Запах крови и шум держали их на расстоянии, и угрозы они не представляли. Животные не видели работников, но те видели их. Салдо, держа станворд наготове, занял позицию между животными и группой. Хорошее воображение способно оградить от неожиданного. Если животные попробуют напасть, один залп его станворда отбросит их назад.

Передвигаясь, Салдо смотрел через маску в сторону далекого зарева над городом, его слабого отражения в тучах. Маловероятно, что кто-нибудь на таком расстоянии мог услышать выстрелы, но даже если они и слышали, то, будучи благоразумными, горожане научились сдержанности и осторожности, когда дело касалось Неприступной долины. Кроме того, Муравейник имел там буфер в лице шерифа Линкольна Крафта. Рожденный в Муравейнике, Крафт был одним из лучших и успешных его представителей во Внешнем мире. Другие наблюдатели в городе маскировались под обычных Внешних. Во Внешнем мире их представляли даже еще более важные лица. Салдо видел двух во время их посещения Муравейника: сенатор и судья. Они занимали высокие посты, которые, придет время, не будут более нужны.

Звуки, порождаемые деятельным исполнением его приказов, успокаивающе действовали на Салдо. Он втянул носом воздух и ощутил запах пороха. Только обитатели Муравейника смогут сейчас распознать этот запах — слабый след среди множества других запахов.

Животные начали успокаиваться, и некоторые из них принялись щипать травку. Это обеспокоило Салдо. Сбитые в кучу, они не вызывали искушения, но он понимал, что его работники были выведены из равновесия. Кто-нибудь мог не выдержать и убить одинокое животное. Этому необходимо воспрепятствовать. Это пастбище когда-нибудь станет собственностью Муравейника, и у них будет собственный скот. Но сейчас нельзя допускать действий, способных привлечь нежелательное внимание.